Хтон. [Дилогия "Атон": Хтон. Фтор] - Пирс Энтони

Атон засмеялся. Челнок, обогнув корабль, оказался на солнце. На иллюминатор опустился чехол, защищающий от жесткой радиации, ориентироваться приходилось теперь по экрану. Капитан направила маленький челнок с орбиты в атмосферу.

— Это застава Ксеста, — сказала она.

— Я до сих пор не научился отличать факты от фикции. Разве есть такие существа, как ксестиане?

— Ксесты. Все в космосе существует, если путешествовать достаточно далеко, — сказала она. — Ксесты редко общаются с человеческими мирами, но они, вероятно, самый сильный нечеловеческий фактор в нашей области галактики. Оказывается, они верят в формулу «живи сам и давай жить другим», и мы им не нужны. Но эта застава гораздо ближе к человеческим торговым путям, чем к их собственным, и поэтому они согласились иметь с нами дело. «Иокаста» — один из кораблей, выполняющих их заказы.

— Это они едят тафисов?

— Возможно. Или выращивают их в качестве домашних животных. Трудно сказать. Во всяком случае, товар заказали они. Они хорошо платят, а их репутация превосходна.

Атон покачал головой:

— Каждый раз, когда я думаю, что привык к космосу, он вновь меня удивляет. Если так много мифов оказываются правдой… — Он не докончил фразу, задумавшись о миньонетке.

Мойна бросила на него беглый взгляд:

— Но есть одна сложность…

— Естественно. Поэтому-то и позвали машиниста Пятого.

— У ксестов нет понятия пола. Они с большим трудом воспринимают человеческий организм. Торговцы преуспели в частных вопросах, но недоразумения остаются. Ксесты считают, что два тела, мужское и женское, составляют одно сложное человеческое существо.

— Неужели?

— Разум ксестов не улавливает оттенки, — она помрачнела. — Протокол требует, чтобы в качестве Капитана присутствовала я лично. Но для них…

— Вы всего-навсего полкапитана! — Атон хлопнул себя по колену. — Прискорбное нарушение этикета.

— Совершенно верно.

По человеческим меркам ксесты были невелики и, исходя из земной силы тяжести, весили меньше сорока килограммов. Здесь, однако, их вес составлял лишь четверть земного. Восемь тонких отростков, разделенных на фаланги, отходило от их шарообразных тел. Общаться с ними приходилось посредством галактических знаков; для ксестов звуков не существует.

По прошествии деловой части протокол предполагал развлечение гостей в течение строго определенного времени и обмен подарками. Ксесты были полутелепатами, способными реагировать непосредственно на чувства, а не на смысл, и считали, что честь, оказываемая гостю, автоматически оценивается всеми людьми. Капитан Мойна подарила им несколько баллонов с кислородом — веществом, необходимым для них так же, как и для человека, а они в свою очередь пригласили художника — сделать портрет Человека.

Незадолго до этого представитель ксестов застрял на их любимой загадке о бинарной природе человека.

— Два вида, чтобы создать одного Человека? — просигналил он.

— Один вид, два пола, — ответил Атон.

— Да, да. Мужчина одного вида. Женщина — другого.

— Нет, нет, мужчина и женщина одного вида.

— Одного целого? — просигналило бесполое существо.

Еще один термин для их понимания кровного родства.

— Нет, слишком близко, — начал было Атон, но остановился.

Капитан Мойна с полуулыбкой наблюдала за их разговором, но не вступала в него.

— Никак не пойму! — закончил смущенный ксест. — Огонь и вода смешиваются, чтобы создать Человека. Неизбежно разрушение — но это уже ваша проблема. Давайте лучше поговорим о торговле.

Хозяева понимали, что людям необходим сон. Им отвели просторные покои: спальню с туалетными и кухонными приборами, спальными принадлежностями, кроватью.

— Отлично, — сказал он. — Кто ее займет?

— Я, — твердо ответила капитан Мойна.

— Вам не кажется, что ее нужно делить?

— Нет.

— А если я пожалуюсь хозяевам?

— Протокол запрещает… Можешь выйти, пока я приготовлюсь ко сну.

— Но где же буду спать я?

— Когда вернешься, постелешь себе на полу.

Вернувшись, он увидел, что Мойна сидит на кровати в ночной рубашке, прозрачнее которой он еще не видел. Игра, похоже, продолжалась, и Мойна неплохо к ней подготовилась. Изумительные женские округлости, скрываемые капитанской формой, стали совсем очевидными и несомненными. Она интриговала и расстраивала его планы, а ему не нравилось, что она прекрасно это понимает.

Атон сел на край кровати.

— В чем ваш секрет, Капитан? У вас тело молодой девушки — но вам наверняка лет пятьдесят.

— Годы в космосе летят быстро, — сказала Мойна. На ней была шапочка, скрывающая волосы.

— Не настолько же быстро!

— Оставь женщине ее тайны, и, возможно, она оставит тебе твои.

Здесь был какой-то намек.

— Что вам известно о моих тайнах?

Мойна наклонилась вперед, позволив простыне сползти до пояса, а рубашке обтянуть фигуру.

— Реестр дивидендов. Ты использовал его, чтобы проверить всех женщин в команде корабля. Ты ищешь какую-то женщину.

Она знала. Внезапно ему захотелось рассказать ей об этом, раскрыть свой секрет, вот уже четыре года бросавший его, с планеты на планету, с корабля на корабль. Удручающая и разочаровывающая тщетность этого поиска, этих сложных проверок украденных списков пассажиров и реестров дивидендов ради поддельной нимфы привнесли в его душу разрушительное страдание. Вынести его было нелегко.

Словно ребенок, он оказался в ее руках, прижимаясь головой к ее груди. Она крепко обняла его, и постепенно тоска и мука его памяти унеслись прочь.

— Я влюблен в иллюзию, — прошептал Атон. — В лесу поющая девушка начала со мной любовную игру, и я не успокоюсь, пока песня не будет завершена. Мне нужно ее найти, даже если я знаю…

— Кто она? — мягко спросила Мойна.

Вновь боль нахлынула на него — море отчаяния, которое он слишком долго сдерживал.

— Она назвала себя Злобой, — сказал он, — но скорее всего, это аллегория. Имя сирены, миньонетки, которая живет тем, что изводит мужчину. Под этой маской она подарила мне хвею. Если она существует, я пропал; если нет, вся моя жизнь была сном, хрупким кошмаром.

Мойна наклонилась и, обжигая огнен, поцеловала его в губы.

— Ты так сильно ее любишь, Атон?

— Я люблю ее! Я ее ненавижу! Она должна стать моей!

Мойна поцеловала его в щеку, в веки.

— А другая женщина? Другая любовь?

— Нет! До тех пор, пока не закончится песня… До тех пор, пока я не узнаю то, что не знает никто, что не сообщает ни одна книга… О Боже, что бы я ни сделал ради любви Злобы… только бы оказаться рядом с ней.